Американская телекомпания транслировала на весь мир то утро и тот день. Это сразу подействовало на меня угнетающе. Добило. Я не видел ничего странного в том, что наши телевизионщики пропали куда-то напрочь и не могли ничего выдать в эфир кроме нескольких брызжущих слюной трусливых рож. Что взять с них, с кучки останкинских евреев, им в «этой стране», чужой стране рисковать своими драгоценными жизнями не резон. С ними всё ясно. Но американцы!
Они с самого начала вели себя хозяевами. Они были хозяевами. Они контролировали положение в колонии, они полностью осуществляли централизованное руководство подавлением народного восстания, они, естественно, и транслировали – не для нас – а для любопытных зевак из «мирового сообщества» эффектное, но затянутое шоу. Рождённые в Империи, мы доживали, а многие умирали и уже умерли, погибли в совсем иной стране – в колонии, жалкой, бессильной, задавленной, нищей…
Я знал, что сейчас миллионы людей сидят у экранов. И они верят колониальной пропаганде. И они не знают правды. Потом выяснилось, что на крыше американского посольства торчали не только телевизионщики, но и снайперы спецслужб, и не только на этой крыше. Они заняли все удобные высоты вокруг Дома Советов, своими меткими выстрелами они подстёгивали штурмовиков режима, распаляли их, вызывали в них ненависть к обороняющимся, которые так и не посмели открыть огня.
А гнусные лжецы из вражьего ящика все скулили про «боевиков», «бандитов», «фашистов», «красно-коричневое отребье», взявшее власть в «белом доме». Да если бы «боевики» взяли власть, дорогие вы наши изверги, не сидели бы вы ни минуты лишней в студиях, а бежали бы сломя головы, хоть по морю, хоть по суху в свои земли обетованные, подалее от народного гнева за все ваши преступления, бежали бы крысами из «этой страны» и по дороге дохли бы от страха и переполняющей вас ненависти к России и русским.
Если бы «фашисты» взяли власть, ещё бы вчера были решены все вопросы, и не было бы никакой трансляции с крыш американского посольства, и не было бы снайперов, и самого бы посольства, надеюсь, не было, а коли и осталось бы оно, так в тех рамках, в коих и положено быть представительству иноземного государства, но отнюдь не управляющей структурой. Ежели пришли бы к власти в Доме Советов «бандиты», так ни один из «бейтаровцев» не ушёл бы живым из Москвы, висеть бы им всем, посмевшим стрелять в безоружных, на московских осинах на радость всему честному и доброму люду.
И не нашлось бы добровольцев для танковых экипажей, что обстреливали Дом Советов, и сами бы танки не подпустили близко, да и танки эти не палили бы по депутатам, а охраняли бы их. И уже закрыты были бы все государственные границы, чтобы преступная нечисть не смогла скрыться от справедливого наказания… и рухнуло бы ещё вчера колониальное иго.
Но не «фашисты» захватили власть в «белом доме», а защитники «молодой демократии». И потому последовало то, что последовало – расстрелы, убийства, погромы, пытки, казни, большая, чудовищно большая кровь в Москве, тысячи неопознанных трупов, вывезенных невесть куда и дичайшее, варварское торжество вандало-антихристов из «мирового сообщества». Это надо же, как радовался весь «цивилизованный мир», когда расстреливали Российский Верховный Совет! Как они одобряли каждый пушечный выстрел!..
Я ещё краешком души верил – опамятуются в Доме Советов, вспомнит Руцкой, чёрт его побери, о том, что клялся «живым не выходить», раздаст надёжным людям пулемёты да гранатомёты, отобьют они атаку вражескую, бейтаровскую!..
Но «белый дом» погибал без боя. Когда приехал туда, подошёл вплотную, я убедился в этом – стреляли только войска режима. Ни одного ответного выстрела. Все россказни и сообщения теле-лжецов о жертвах «боевиков» – грязная и подлая ложь. Из Дома Советов не стреляли. Чёрный Дом полыхал свечкой…
Где-то далеко, явно побаиваясь приблизиться к Чёрному Дому на гранатомётный выстрел, жались к асфальту танки наёмников-добровольцев. Только издалека, только из-под полуметровой брони, только ничем не рискуя… смельчаки! Они работали так, как и их заокеанские хозяева работали во Вьетнаме, в Ираке, в других точках земного шара – не лицом к лицу, а с безопасненького расстояния, снарядами, ракетами уничтожая мирных детишек, старичков, бабулек. Миротворцы-убийцы!
Наёмники-бейтаровцы в БТРах были посмелее, чуть ли не вплотную подкатывали к стенам ненавистного им Дома Советов, крушили из пулемётов и гранатомётов всё подряд. Это на их совести с самого утра были сотни смертей, это они полосовали свинцом безоружных Русских на баррикадах, это они срезали очередью отца Виктора, священника, вставшего им навстречу с поднятым крестом в руках. Ветхозаветная, лютая злоба чужеземцев, ненавидящих всё Русское, всё Православное.
Эти убийцы, дай им волю, могли бы учинить такой новый «красный террор», что Москва превратилась бы в одну большую могилу, на которой они бы плясали потом свои ритуальные пляски. Это позже «Альфа» приструнила разошедшихся убийц. Но тогда они были в раже и угаре пирровой победы. И всё же и они не высовывали носа из-под брони…
Временами палили прямо ввысь, по башне «мэрии» – ведь где-то на самых верхних этажах ещё отбивались от безумного натиска смельчаки. Что сейчас испытывали эти отчаянные парни, загнанные в ловушку, обречённые на смерть, но не сдающиеся? Вечная память павшим героям! Время выявит их имена, если чёрная туча новоордынского ига не станет вечной, если не исчезнет с лица земли сама Россия…
Я дождался того часа и той минуты, когда с правой стороны Дома Советов раздались глухие хлопки, повалили вверх огромные клубы чёрного, непроницаемого дыма. По толпе понёсся шепоток: «Альфа! Альфа пошла!». Пробиться ближе, к самим подъездам, понять, что там происходит, не было никакой возможности, войска режима, спецназ, снайперы с крыш простреливали все подходы – любой подошедший слишком близко расстреливался без предупреждения, иногда выстрелами сразу с нескольких сторон: справа, слева, сзади. …
И уже тогда стало ясным, что осаждённые прекратили сопротивление, что лишь малая часть, взяв оружие и боеприпасы, повязав головы чёрными лентами смертников, ушла на верхние этажи «стакана», ушла умирать. А те, что остались внизу, просто распахнули все двери – входите! И не было никакого особенного геройства этой самой «Альфы», её штурмовики шли в открытые ворота, незачем им было прикрываться чёрными дымовыми завесами, никто в них не стрелял, потому как поверили им.
А не поверили бы, так и не подпустили бы на двадцать метров к ещё белым стенам Дома Советов, всех бы положили, не помогла бы ни шумная реклама, ни стальная броня. А уже на плечах «Альфы» ворвались в Чёрный Дом боевики-бейтаровцы, омоновцы и прочие душегубы. Вот когда началась лютая бойня. Но лишь опали чуть зловещие клубы, повернулся спиной к страшному дому, не мог больше глядеть в ту сторону, побрёл прочь от проклятого места. Какой-то мордоворот в броне и камуфляже выскочил от разбитых дверей «мэрии», замахнулся на меня прикладом автомата, прорычал: – А ну вали отсюда! Нельзя!
Туда и впрямь нельзя было, на верхних этажах шёл бой, каратели боялись, что к осаждённым в «мэрии» придёт подмога, выручка. Они вообще всего боялись. Глядя на укомплектованных молодцов, трусливо жмущихся к стенкам, можно было подумать, что это они в осаде, что это их безжалостно высекают шквальным огнём…
И я быстро пошёл в сторону Арбата, мимо десятков военных машин, мимо сотен, тысяч вооружённых до зубов доблестных бойцов, мимо взводов, рот, батальонов, мимо закованных ратей. Солдатушки-бравы ребятушки стояли, выжидали со своими отцами-командирами. А спецназ вовсю орудовал вокруг близлежащих домов. Я в начале не понял, что происходит: эти мордовороты деловито сновали туда-сюда, ныряли в подъезды, шмыгали в подворотни… а потом принялись из пулемётов и автоматов палить по верхним этажам. Над их головами, меж очередей плыл гомонливо-суетливый говорок: «снайперы! снайперы! боевики! фашисты! снайперы! надо выбивать! надо выкуривать!»
Всё становилось ясным и вместе с тем ещё более запутанным. Да, чёрт побери, снайперы были, но это были ребятки из спецслужб – наших, американских, израильских, профессиональные убийцы, выбиравшие жертвы и с одной и с другой стороны и методично отправлявшие их на тот свет, чтобы разжечь огонь злобы, ненависти, чтобы подлить масла. Но этих профи нашим тупым ОМОНом не возьмёшь, их и след давно простыл, они уже давненько под крышей американского посольства, не иначе. А это другие! Не снайперы!
У меня сердце будто льдом сковало от ужаса. Я представил самого себя там, на верхних этажах, на чердаках, затравленного, расстреливаемого, без всякой надежды, обречённого на смерть от пуль и прикладов карателей. Да, ещё вчера после освобождения «мэрии» кое-кого из оборонявших Дом Советов послали в соседствующие, в основном высотные здания, до самого Калининского с его дурацким синим глобусом, под которым толкал речи Аксючиц. И никакие они не снайперы! По двое, по трое их поставили по верхам – «контролировать обстановку» на дальних подступах к осаждённой «белодомовской крепости». Поставили – да и бросили! И вот теперь на них шла охота.
Трудно даже вообразить себе: под чердачной крышей двое – затравленных, преданных, измученных долгой обороной, а внизу – орды возбуждённых, свирепых охотников с горящими глазами, с дрожащими руками и сотнями автоматов, пулемётов, десятками гранат. Меня снова отпихнули от дома, пообещали пристрелить как собаку, если сунусь. И вот тогда я впервые услышал выстрелы сверху – осаждённые в этих брошенных домах отбивались, они не хотели умирать безропотными жертвами. Но что такое один-два выстрела сверху. И ураганный, бешенный огонь снизу!
Было предельно ясно, что ни один из загнанных, затравленных не уйдёт живым – всё было перекрыто, все пути отрезаны. Позже я удивлялся, почему никто не пишет об этом, почему не показывают по «вражьему ящику»?! Ведь бойня шла не только в Доме Советов, но и по всем близлежащим домам…
Что же это за проклятье, когда сбывается то, отчего отбиваешься двумя руками, открещиваешься, во что и верить не хочется? Что за проклятье! Да, я знал, что предадут! Но верить не хотел, не мог. Я и теперь не верил ещё до конца, что столь чёрное, страшное предательство свершилось. Тысячи людей пришли, бросили всё – семьи, работу, перечеркнули будущее, поверили и пришли защищать Руцкого, Хасбулатова, депутатов, Россию, «молодую демократию»… И убивали теперь именно их. И злая, недобрая мысль пронзила мозг: нельзя давать предателям выход, нельзя!
Это они клялись перед всеми, что не выйдут живыми из Дома Советов, это им поверили. И я знал, что не все в Чёрном Доме сдадутся, что останутся там непокорённые, выбравшие смерть, что уйдут на верхние этажи. Но чтобы свершилась справедливость, чтобы не иссякла в выживших вера в правду и добро, им надо было забрать с собой всю верхушку «белодомовскую»: Руцкого, Хасбулатова, Ачалова, Макашова, тех депутатов, что звали их в бой, на баррикады, под пули… всё ядро «белодомовских сидельцев», обрёкших на погибель тысячи людей, но вышедших сухими из воды.
Нет, нельзя было выдавать их «Альфе». Они, те, в кого поверили, те, из-за кого гибли сейчас сотни и тысячи, должны были умереть с ними вместе. А если… если у них и на это не хватило бы духа, их надо было расстрелять там же, до сдачи, до прихода «Альфы» и бейтаровцев. Предателям не должно быть пощады!
Слаб духом – не зови за собой людей! Не толкай их на смерть! А толкаешь – отвечай!..
Колониальное иго! Те, кто поверил «белодомовским сидельцам», кто пришёл по их зову, в отличие от миллионов охмурённых и оболваненных, всё знали об иноземном иге. И они пришли – пришли защищать свою землю, свою Родину. И Народ, прорвавший все заслоны, восставший 2 октября, поднявшийся с колен 3 октября – совершивший Героический Прорыв к Дому Советов, освободивший его, тоже знал это. И что теперь? Восстание против поработителей подавлено.
Подавлено полностью, на годы вперёд уничтожены все ростки сопротивления. Добивают последних. Лютая, дикая охота! Трагедия всенародная! Нет, нельзя было выпускать предавших из Чёрного Дома. Нельзя! Они из одной команды с колониальной администрацией, они потрутся, потрутся друг о дружку… и притрутся в конце концов, без должностей и мест, без кормушек не останутся. А тысячи поверивших уже погибли. И ещё погибнут…
И вот именно тогда, когда начало смеркаться, когда шабаш нечистой силы на пыльном и гремящем проспекте достиг невыносимости, издали раздался мерный грохот траков, гул натужных, надорванных двигателей – и на Калининский начали вползать боевые машины пехоты Таманской гвардейской дивизии.
Гвардейцы сотрясали Москву мощью миллионов своих скрытых под бронёй лошадиных сил, аж воздух дрожал и тряслись пугливо длинные, тонкие фонарные столбы. Сотни огромных стволов торчали из башен. Сотни голов в пыльных чёрных шлемофонах торчали из люков. Герои-таманцы, вооружённые до зубов и выше своим российским народом, ехали добивать русских мальчишек и девчонок, стариков-ветеранов, братков-солдатиков, защищавших Россию ещё в фашистской Прибалтике, ещё в Приднестровье, ехали косить из пулеметов матерей-старух с красными флажками и иконками в руках. Колониальная армия, предавшая отцов и дедов. Каратели!
Уже позже, через много недель и месяцев я читал в газетах письма старых, настоящих гвардейцев-таманцев, гвардейцев-кантемировцев, тех самых, что били фашистскую гадину, защищая и освобождая свой народ. Они с болью и отчаянием писали одно: выродки! полицаи! каратели! После всего содеянного, после того, как эти дивизии превратились в палачей собственного народа, они не имеют никакого права носить звания гвардейских, таманских, кантемировских – они должны быть расформированы, разогнаны с позором, а их командиры должны быть отданы под трибунал. Так писали те, кто имел на это право! …
Никогда не было в Москве столько брони, снарядов, стволов, гранат, пуль! Никогда не было в ней такой концентрации неумолимой, спрессованной смерти! Тысячи броневиков, танков, танкеток, десятки тысяч пулемётов, автоматов, гранатомётов, пистолетов. Миллионы снарядов, патронов, пуль – тонны взрывчатки! тонны свинца! И против кого? Против избранных народом – пусть и наипаршивейших, одобривших в 91-м демократию и развал России – но всё же безоружных, перепуганных депутатов, против женщин, которых в Чёрном полыхающем факелом в ночи Доме было большинство, против нескольких десятков охранников?!.
Сердце моё было сжато свинцовыми тисками. Я брёл, как в тумане, отрешённо наблюдая это сверхциничное, похабнейшее видение. И всё же я вернулся к концу Нового Арбата, не опоздал – и я видел, я слышал, как уже в вечернем мраке, прямо с ходу эти гвардейцы-герои открыли такой бешеный, такой ураганный огонь по верхним этажам новоарбатских небоскрёбов из своих орудий и пулемётов, что всё прежнее показалось мне шелестом листвы…
И притаился в глухом молчании Русский Народ, замер по городкам, сёлам, районам, выжидая – чего же будет. Но не молчали собравшиеся здесь, у Чёрного Дома.
– Эй, глядите, – выкрикнул вдруг один, – хасиды!
– Празднуют! – недовольно прохрипел другой.
Я обернулся – вдоль оцепления ехали три зелёных армейских грузовика с открытыми кузовами. В первом и впрямь сидели бородатые личности в чёрных костюмах и чёрных шляпах, махали какими-то ветками, хохотали торжествующе, глядели свысока, презрительно – их власть в России.
– Да не хасиды это, а бейтаровцы! – выкрикнул третий. – Вон они, победители!
В двух других грузовиках сидели молодчики в камуфляже. Но тоже с какими-то ритуальными ветками. Молодчики были пьяны и веселы – они плевали с грузовика вниз, ржали, приплясывали, хлопали в ладоши, пытались исполнять какие-то ритуальные танцы, но валились и снова ржали, махали ветвями. Будто по палестинскому гетто ехали израильские каратели-победители.
– Ну и наглая сволочь, – прошипел кто-то за моей спиной.
– Опять всё повторяется, – добавил другой, – как в семнадцатом!
– Какой там семнадцатый! – оборвал его ещё один, – в девяносто первом, в августе они уже праздновали в Кремле свою победу, веселились! Вот и теперь…
Да, победа была на их стороне. Чтобы не говорили эти русские люди, как бы ни восставала их душа против поработителей, но проклятое иго нависло над Россией. И надо было набираться терпения. Надо было покрепче сжать зубы. И ждать… Пусть они веселятся и торжествуют – первый день их торжества это ещё и первый день начала их поражения... И рано или поздно справедливость восторжествует. Россия разорвёт оковы и встанет с колен. А у этих веселящихся «победителей» впереди лишь одно – преисподняя. Ибо хозяин их дьявол, а сами они слуги дьявола.
|
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
А тут 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
26.10.10 15:11
<\/u><\/a> 
22.10.10 08:58
<\/u><\/a>
<\/u><\/a> 
21.10.10 08:41
<\/u><\/a> 